Владимир Врубель

Жестокость и милосердие

Часть 54

Мольбы их разрывали мое сердце

Трудно сказать, когда было ужаснее на Альме: во время сражения или после него. Вот отрывок из записок английского хирурга: «Эти два дня я решительно купался в крови. Никакое описание не может передать всех ужасов этого поля сражения; мертвые, умирающие лошади, ружья, лафеты, тела без голов, туловища без ног, раны такие, что у меня кровь стынет в жилах при одном воспоминании о них... Право, я ни с чем не могу сравнить поле битвы в эти два дня, как с бойнею... В редутах мертвые и раненые лежали одни на других целыми грудами. Когда я проходил между ранеными, мольбы их разрывали мое сердце».

«Все поле стонало», – писал другой очевидец. Отличить живых от мёртвых было трудно, многие находились без сознания. Искалеченные, изуродованные люди лежали без помощи по многу часов, а то и дней.

Французы очень оперативно собрали своих раненых. У них прекрасно работала медицинская служба, всем хватило медикаментов, в том числе у врачей было достаточное количество хлороформа для проведения операций.

Английские врачи на лошадях объезжали поле боя, раздавая своим раненым соотечественникам болеутоляющие препараты, но их на всех не хватило. Большинство операций делалось без анестезирующих средств. Дело в том, что на Альме запасы хлороформа у английских военных медиков оказались незначительными, его почти полностью израсходовали ещё в Болгарии, где хлороформ давали больным холерой при спазмах. В английские дивизии отправили только 32 фунта и 8 унций препарата. Остальной запас хлороформа держали на складах, и лишь после сражения на Альме он поступил в распоряжение полковых и госпитальных медиков.

Правда, нашлись врачи, у которых имелся собственный запас. Доктор Роберт Макензи, гражданский врач-доброволец, прикомандированный к 79-му полку, нёс свой драгоценный запас хлороформа в ранце за спиной. Хирург совершил пеший переход от Евпатории до Альмы с грузом в двадцать пять килограммов. Он извлёк множество пуль, перевязал десятки раненых и сделал 27 операций. Сам врач вскоре скончался от холеры.

Английские врачи оперировали всю ночь при свете фонарей на снятых с петель дверях прямо в поле и в уцелевших домах татарской деревни Бурлюк. В дома страшно было даже заглянуть: полы, скользкие от крови, завалены ампутированными конечностями, армейские хирурги в окровавленных клеёнчатых фартуках поверх мундиров, вопли оперируемых, бормотание и вскрики пьяных раненых, которым вместо анестезии давали спирт, – такое не приснится даже в кошмарном сне.

Хирурги испытывали смертельную усталость. Один из врачей много лет спустя после войны признался, что они больше пациентов убили, чем спасли операциями.

На следующий день на поле сражения царила тишина. Часть раненых умерла. Оставшиеся в живых люди, без воды и пищи, настолько обессилели, что не могли стонать.

Следующая страница