|
Владимир
Врубель
Официальный сайт
|
| Главная | Произведения | Сведения из первоисточников | Личное | Форум | Написать автору |
 Жестокость и милосердие Часть 128 Русская военная разведка и контрразведка
Для русского правительства будущая война с Англией и Францией полной
неожиданностью не была. Российские дипломатические службы, занимавшиеся
по совместительству шпионажем, ничего не проспали и заблаговременно
предупредили своё правительство. Но в том-то и состоит удивительная
особенность российских правителей, что их предупреждают, а для них, что
ни случится, всё внезапность или неожиданность.
Следующая
страницаСталину сообщили, когда начнётся война, а что толку? Так было и в Крымскую войну. Бойцов невидимого фронта тогда специально не готовили. Выполняли разведывательные задания наиболее способные и подготовленные в интересующей области офицеры. Политической разведкой занимались дипломаты и жандармы. Кроме того, в разных странах содержали крошечный штат военных агентов, или, как бы их сейчас назвали, военных атташе, которые трудолюбиво, по крохам собирали всякие полезные для командования армии и флота сведения. Русское военное министерство знало и о вооружении, и о численности неприятеля. Но почему-то думало, что всё это существует только на бумаге. Во время войны 1853-1856 годов русской военной разведкой и контрразведкой в Крыму руководил подполковник генерального штаба Николай Яковлевич Ростовцев. Он числился при штабе главнокомандующего, но подчинялся непосредственно сначала адмиралу Меншикову, а затем сменившему Меншикова генералу Горчакову. Подполковник и подчинённые ему офицеры допрашивали всех перебежчиков и пленных, собирая интересующие командование сведения о войсках союзников. Ростовцев также готовил агентов и лазутчиков из числа «надёжных лиц»: местных жителей, татар, но, главным образом, из патриотически настроенных единоверцев – греков и армян. Кроме того, он нанимал, проверял и оплачивал работу переводчиков и проводников – горных татар. Из Петербурга в службу Ростовцева регулярно поступали вырезки из немецких и английских газет со статьями, содержавшими информацию о союзных войсках. Сравнивая и анализируя стекавшиеся к нему сообщения, подполковник готовил отчёты главнокомандующему. Но насколько эффективна была эта работа, сведения отсутствуют. В начале войны русское командование переоценивало степень информированности противника. Шпиономания быстро распространилась в первые дни после высадки неприятельского десанта, когда арестовывали как шпионов любых необычно одетых или обращавших на себя внимание «подозрительным» поведением людей. Это напоминает обстановку в первые дни Великой Отечественной войны, о чём писали многие мемуаристы. За шпионов посчитали англичан, строивших в Севастополе доки, учёных, изучавших виноградарство на хуторе Рудольфа, а также всех английских механиков и мастеровых, работавших по обслуживанию пароходов. После войны выяснилось, что эти обвинения оказались огульными, более того, некоторых англичан на родине обвинили в сотрудничестве с русской секретной службой. Насколько это соответствовало действительности, выяснить не удалось. Зато достоверно можно утверждать, что некоторые иностранцы вели себя вполне лояльно по отношению к России. Например, таким человеком оказался англичанин Уильям Уптон, владелец большого хутора под Севастополем. Уптона арестовали за отказ предоставить английскому командованию планы оборонительных сооружений Севастополя, к строительству которых он имел отношение, и за умышленную дезинформацию о грунте в районе Севастополя. Вместе с дочерьми его отправили в качестве военнопленного в Англию. Английское командование было уверено, что Уптон занимался шпионажем в пользу русских, но доказать этого не смогло. В противном случае могли повесить. А вот английскому пианисту Сеймуру Шиффу не повезло: музыканта повесили как русского шпиона. На фотографии: генерал-лейтенант Н.Я. Ростовцев |