Жил-был на свете хороший человек и отличный моряк. Служил он честно везде, куда посылали. Выпало на долю моряка множество испытаний, выдержал он их с честью. Одного этого достаточно, чтобы его иногда вспоминали. Человеком он был способным и увлечения имел разные. На досуге занимался живописью и фотографией.
Ближе к пенсии появилось у моряка новое хобби. Ступил он на тернистый путь изобретательства. Потянуло его уже не в морской, а в воздушный океан. Увлекались тогда этим модным делом очень многие, но вот оказаться причисленным к лику святых в авиации повезло только нашему отставному моряку, но, увы, когда его уже не было в живых.
Случилось это так. В разгар борьбы с космополитами не охваченной соотечественниками-первооткрывателями оставалась только авиация. Ссылки на каких-то первых авиаторов из холопов и подьячих, которые, возможно, с перепоя, пытались летать с колокольни, как-то не очень убеждали даже своих, а чего уж говорить о ехидных иностранцах.
Посему в Академию наук и Главное архивное управление поступило указание срочно найти кого-нибудь своего Икара, который обставил бы братьев Райт.
Попробуй не найди – окажешься не в Москве, а в местах, от неё достаточно отдалённых. Учёные и архивариусы расстарались: немедленно нашли изобретателя, опередившего знаменитых братьев на целых двадцать лет.
И началось. Срочно понадобился портрет. Злые языки говорят, что перепуганные до полусмерти архивные труженики, не обнаружив изображения изобретателя, представили под его фамилией портрет дяди, благо тот был тоже моряком и неплохим человеком. Это, конечно, выдумка, но чрезвычайно похожая на правду.
Едва успели подготовить документы, как со смертью вождя народов всего мира закончились война с космополитами, и борьба за приоритет во всех областях науки и техники превратилась в вялотекущую. Но не пропадать же трудам!
Так в пятидесятые годы прошлого века весь остальной мир узнал: вы, ребята, опоздали; оказывается, самолёт-то изобрели мы, когда в ваших заморских странах в области авиации ещё и конь не валялся. Тут же, без промедления, появились на свет биографические романы, в которых описывалось, как изобретатель ни одной птицы мимо не пропускал, чтобы не задуматься над тем, почему она летает, а мы нет.