По работам, проводимым неприятелем, нетрудно было догадаться, что он
готовится к штурму. Три недели длилось противостояние. Всё это время
севастопольцы непрерывно укрепляли город и напряжённо ожидали развития
событий. Женщины из матросских семей и другой бедноты вместе со своими
детьми постоянно находились на бастионах, помогали строителям
укреплений, приносили хлеб, огурцы, арбузы.
Бомбардировка города союзниками началась 17 октября 1854 года. Стоял чудный солнечный день. Но солнца не было видно из-за густого дыма, затянувшего небо. Союзный флот атаковал крепость с моря. Одновременно с кораблями вела огонь и союзная сухопутная артиллерия. Город начал гореть, пожары с трудом удалось затушить.
Земляные укрепления быстро разрушились. Пришлось под огнём противника их восстанавливать, откапывая заваленные землёй пушки. У орудий везде находились моряки, а в морском бою, где обстановка меняется ежесекундно, нужно успеть за короткое время нанести противнику максимальный урон, поэтому герои Синопа палили вдвое чаще, чем союзники. Их так обучали всю службу, и действовали они, как их учили. Но морской бой скоротечен, это не сухопутное сражение. Никому вначале не пришло в голову беречь боезапас. На каждое орудие приходилось по сто пятьдесят зарядов. Вскоре на некоторых батареях стрелять стало нечем. Поступила запоздалая команда стрелять реже.
Моряки привыкли действовать на коротких дистанциях, а не на предельных дальностях стрельбы, и потому стреляли менее метко, чем союзники. Неудивительно, что наши потери в людях оказались в три раза больше, чем у неприятеля. И это при том, что противник сделал девять тысяч выстрелов, а русские – двадцать тысяч. Пушек у русских было уничтожено и повреждено больше, чем у союзников, в два раза.
К полудню 3-й бастион оказался почти полностью разрушенным, из 22 орудий уцелели только 15, но и они были засыпаны землёй. На этом беды защитников не закончились. Неприятельская бомба попала в главный пороховой погреб. После взрыва остались целыми только две пушки. Уцелевшие после взрыва матросы и офицеры откопали их из засыпавшей земли и продолжали отстреливаться.
Добровольцы («охотники») таскали на себе боеприпасы от берега бухты, куда их доставляли с кораблей по обстреливаемой неприятелем дороге, получившей потом название «Дорога смерти». Моряки сумели продержаться до вечера. Ночью, в темноте, подошло подкрепление. На бастион затащили канатами новые орудия, снятые с кораблей, а также доставленные из арсенала.
Одна из причин больших потерь личного состава заключалась ещё и в том, что дело адмиралов – водить эскадры и флоты, участвовать в морских сражениях. Их не учили воевать на суше, а в любом деле профессионализм стоит на первом месте.
Опасаясь штурма, командиры подтягивали пехотинцев поближе к бастионам. Казалось бы, правильно делали. Но на корабле окопы и убежища не роют, а поэтому никто и не подумал об укрытиях. Бомбы союзников рвали на куски русских солдат, которым было негде укрыться от обстрела. Люди гибли, не вступив в бой.
Корнилов понял эту ошибку, стоившую многих солдатских жизней, и распорядился строить укрытия для резервов. Но его распоряжение не выполнялось: из-за постоянных обстрелов приходилось каждую ночь восстанавливать разрушенные укрепления, а на строительство укрытий не хватало уже ни времени, ни средств, ни сил.
После смерти Корнилова, сменивший его вице-адмирал Нахимов подписал новый приказ, в котором требовал не держать на батареях ни одного лишнего человека с целью уменьшения бессмысленных потерь в людях. Но сам же его то и дело нарушал.
Бомбардировка города союзниками началась 17 октября 1854 года. Стоял чудный солнечный день. Но солнца не было видно из-за густого дыма, затянувшего небо. Союзный флот атаковал крепость с моря. Одновременно с кораблями вела огонь и союзная сухопутная артиллерия. Город начал гореть, пожары с трудом удалось затушить.
Земляные укрепления быстро разрушились. Пришлось под огнём противника их восстанавливать, откапывая заваленные землёй пушки. У орудий везде находились моряки, а в морском бою, где обстановка меняется ежесекундно, нужно успеть за короткое время нанести противнику максимальный урон, поэтому герои Синопа палили вдвое чаще, чем союзники. Их так обучали всю службу, и действовали они, как их учили. Но морской бой скоротечен, это не сухопутное сражение. Никому вначале не пришло в голову беречь боезапас. На каждое орудие приходилось по сто пятьдесят зарядов. Вскоре на некоторых батареях стрелять стало нечем. Поступила запоздалая команда стрелять реже.
Моряки привыкли действовать на коротких дистанциях, а не на предельных дальностях стрельбы, и потому стреляли менее метко, чем союзники. Неудивительно, что наши потери в людях оказались в три раза больше, чем у неприятеля. И это при том, что противник сделал девять тысяч выстрелов, а русские – двадцать тысяч. Пушек у русских было уничтожено и повреждено больше, чем у союзников, в два раза.
К полудню 3-й бастион оказался почти полностью разрушенным, из 22 орудий уцелели только 15, но и они были засыпаны землёй. На этом беды защитников не закончились. Неприятельская бомба попала в главный пороховой погреб. После взрыва остались целыми только две пушки. Уцелевшие после взрыва матросы и офицеры откопали их из засыпавшей земли и продолжали отстреливаться.
Добровольцы («охотники») таскали на себе боеприпасы от берега бухты, куда их доставляли с кораблей по обстреливаемой неприятелем дороге, получившей потом название «Дорога смерти». Моряки сумели продержаться до вечера. Ночью, в темноте, подошло подкрепление. На бастион затащили канатами новые орудия, снятые с кораблей, а также доставленные из арсенала.
Одна из причин больших потерь личного состава заключалась ещё и в том, что дело адмиралов – водить эскадры и флоты, участвовать в морских сражениях. Их не учили воевать на суше, а в любом деле профессионализм стоит на первом месте.
Опасаясь штурма, командиры подтягивали пехотинцев поближе к бастионам. Казалось бы, правильно делали. Но на корабле окопы и убежища не роют, а поэтому никто и не подумал об укрытиях. Бомбы союзников рвали на куски русских солдат, которым было негде укрыться от обстрела. Люди гибли, не вступив в бой.
Корнилов понял эту ошибку, стоившую многих солдатских жизней, и распорядился строить укрытия для резервов. Но его распоряжение не выполнялось: из-за постоянных обстрелов приходилось каждую ночь восстанавливать разрушенные укрепления, а на строительство укрытий не хватало уже ни времени, ни средств, ни сил.
После смерти Корнилова, сменивший его вице-адмирал Нахимов подписал новый приказ, в котором требовал не держать на батареях ни одного лишнего человека с целью уменьшения бессмысленных потерь в людях. Но сам же его то и дело нарушал.