Однако берег лишь казался безлюдным. Неожиданно появился человек, все очень обрадовались. Радость быстро улеглась, когда появился второй, третий, потом еще несколько десятков и все вооруженные. Эти замотанные тряпками угрюмые типы с саблями и ружьями меньше всего походили на делегацию, пришедшую встретить хлебом-солью потерпевших крушение.

Женщины всегда соображают быстрее. Они моментально остригли волосы и переоделись в мужскую одежду. Толпа вооруженных арабов росла и вела она себя все нахальнее и вызывающе. Бесцеремонно шарили в вещах, хватали все, что подвернется под руку.

Остановил эту вакханалию Миклуха, который так двинул араба, самозабвенно копавшегося  в чемодане плакавшей от страха пассажирки, что тот, наверняка, неделю потом мог лишь пить чай из блюдечка. Моряки и пассажиры, большинство из которых составляли военные, очнулись от растерянности и быстро оттеснили арабов от вещей и провизии.

Вокруг поставили часовых, вооруженных от молотка до медицинского скальпеля, насаженного на палку. Наконец с парохода сошел на берег капитан. Вместе с матросами он привез семь ружей, полтора десятка револьверов и столько же сабель. Мужчины вооружились, и это охладило пыл арабов.

 Гибель парохода, опасная переправа через буруны казались забавой по сравнению с ордой из нескольких сот человек, которые вели себя откровенно угрожающе. В составе экипажа находились два кочегара-араба, уроженца Адена. Капитан с их помощью повёл переговоры с главарями окружавших лагерь кочевников.

Тем временем потерпевшие крушение разбили палатку, убрали туда вещи и провизию. Ужасным было на этом ровном песчаном берегу положение женщин, окруженных сотнями глазевших на них арабов. Мужчины постарались загородить их тентами из брезента.

Ночь в Африке наступает внезапно. Костры вокруг лагеря показали, что арабы никуда уходить не собираются, поэтому экипаж и пассажиры не спали, как и в ночь крушения, готовились к отражению нападения. Утром продолжились переговоры и уже более успешно.

Руководители арабов скомандовали, и в лагерь к русским принесли четыре курдюка воды, которая оказалась горько-соленой. В обмен кочевники потребовали разрешения подняться на пароход. Капитан, понимая, что его разрешение носит номинальный характер, махнул рукой.

Толпа с воплями и улюлюканьем бросилась переправляться на «Москву». К счастью, религия запрещает мусульманам питаться свининой и употреблять спиртное, поэтому удалось спасти бочонки с солониной, водкой и вином.

Но из-за дерева для костра пришлось выдержать рукопашную схватку с арабами, которые бросились отнимать его у моряков. Трудно сказать, чем бы все это кончилось, если бы не душераздирающий вопль, привлекший внимание грабителей к пароходу.

 Оставив русских в покое, они кинулись на пароход, где началась драка между своими. На следующий день появился сын местного паши, но он не мог, а может быть, и не хотел остановить своих соплеменников, которые с остервенением грабили судно.
К вечеру от парохода остался лишь скелет.

Все, что можно было отвинтить, оторвать, обрезать, вырвать, исчезло. Экипаж и пассажиры наблюдали, как мародеры, весело перекликаясь, вытряхивали в море чай, чтобы забрать дощечки ящика. Сам паша появился, когда большинство подданных разъехались, навьюченные награбленным имуществом.

После долгого торга паша разрешил за четыреста американских долларов разбить лагерь у источника в шести верстах от места крушения и даже выделил несколько верблюдов для перевозки имущества.