За несколько лет до появления судов Путятина в этих краях работала секретная экспедиция Геннадия Невельского, которая тихо, без шума, присоединила к Российской империи огромную территорию на Дальнем Востоке.

Земля эта никому не принадлежала. А вообще-то, что значит никому? На ней веками жили небольшие народности, но когда и какая из великих держав принимала  такие мелочи во внимание?

Селения аборигенов считались чем-то вроде части местного пейзажа, а мнение их обитателей по поводу пришельцев последних меньше всего интересовало. Разумеется, если не происходили вооружённые столкновения.
 
Невельской имел указания действовать с умом и стараться поддерживать с местным населением добрососедские отношения. Николай I сурово предупредил генерал-губернатора Восточной Сибири о том, чтобы на востоке не пахло порохом.

России вполне хватало военных действий в Европе, чтобы ещё затевать ссору с восточными соседями.

Перед плаванием Римский-Корсаков получил под расписку в Кронштадте комплект секретных карт, составленных Амурской экспедицией. Карты хранились в особом тяжелом футляре с залитым свинцом дном.

Он лично отвечал за то, чтобы в случае угрозы захвата шхуны противником, карты были выброшены в футляре за борт.

Дело в том, что места, куда направлялась шхуна, с лёгкой руки таких знаменитостей как Лаперуз, Броутон и Крузенштерн, считались недоступными с моря из-за многочисленных отмелей, а Сахалин считали из-за них не островом, а полуостровом. Так всё и значилось на картах мира.
   
Открытия Амурской экспедиции Россия хранила в глубокой тайне и, как показали дальнейшие события, не зря: во время Крымской (Восточной) войны английские и французские суда не решились войти в Татарский пролив и Амурский лиман.

Там русская эскадра и отсиделась, пока не закончились боевые действия.

Карты и описи экспедиции Невельского составлялись в крайней спешке и в очень тяжелых условиях, поэтому требовали тщательной проверки. Плавание «Востока» по Татарскому проливу было рискованным.

Случись что – помощи ждать неоткуда. Не повезло и с погодой: густые постоянные туманы висели над проливом, а якорные стоянки были скверные или вообще отсутствовали.

Сначала Воин Андреевич записывал, сколько раз шхуна садилась на мель, но после тридцатого случая плюнул, надоело. Снимать судно с мели – работа, которой завидовать не станешь.

Экипаж измучился до предела. А командир умудрялся каждый вечер садиться за стол и вести подробнейший дневник. Отрывки из него впоследствии были опубликованы в «Морском сборнике».

При осмотре берегов Сахалина моряки познакомились с представителями населявших его народностей: айнами, нивхами, гиляками. Японцы бывали на острове только наездами.

В советское время было принято писать, что появление русских, в отличие от японцев, у местных жителей вызывало только бурный восторг.
 
Римский-Корсаков в дневнике отмечал, что аборигены принимали их весьма сдержанно.